Заманчивый план
В конце ноября 1768 года Турция, подстрекаемая Францией, объявила войну России. Османская империя (Османская Порта) являлась тогда могущественнейшим государством и обладала исключительно сильным флотом.
В конце 1768 года Алексей Орлов был в Италии, где прожил не один месяц. Он хорошо знал неприязненное отношение балканских народов к Порте как поработительнице. И предложил Екатерине II заманчивый, но крайне рискованный план – направить в Средиземное море, в Греческий Архипелаг русский корабли и войска, дабы воодушевить греков, сербов, албанцев, черногорцев, болгар на восстание, а русским присутствием устрашить турок у их же порога, а может, и продиктовать им свою волю.
Большинство из ближайшего окружения императрицы выступило решительно против, объявив предложенный план полной авантюрой. Но Екатерина – государыня проницательная все же приняла орловский замысел.
Отправлению русских кораблей в Архипелаг благоприятствовали внешнеполитические обстоятельства. Протестантская Англия, выступая против католических Франции и Испании, была тогда союзницей православной России. Поддержка Англии позволила русскому флоту нанять опытных британских боевых офицеров разного звена, получить помощь в снабжении и ремонте кораблей непосредственно в Англии, а также в Гибралтаре и на Менорке (одном из Балеарских островов), опорных пунктах Средиземноморья, принадлежавших Англии.
Хорошие отношения Российской империи с Великим герцогством Тосканским позволили российским кораблям ремонтироваться в Ливорно – главном порту этого государства. Ливорно фактически стал и главным сухопутным штабом наших эскадр: отсюда осуществлялась связь с Россией.
Непосредственное руководство операцией Екатерина Великая возложила на графа и генерал-аншефа Алексея Григорьевича Орлова – он был назначен главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами на Средиземном море. Да и кому еще было поручить небывалое и предельно опасное морское предприятие, как не Алексею Орлову, человеку больших сил и большого ума, редкого мужества, отчаянной дерзости, но и холодной трезвости, способного ни перед чем не остановиться, лишь бы исполнить задуманное?!
От природы был в нем заложен гигантский потенциал, и он особенно ярко проявился в годы русско-турецкой войны: об Алексее Орлове заговорила изумленная Европа, а враги России, и не одни только турки – затрепетали. Чесменская победа запечатлелась золотыми буквами в летописи нашего Отечества.
Вот несколько цитат из труда прославленного историка Евгения Тарле (Российская Академия наук присуждает премию его имени за выдающиеся научные работы в области всемирной истории и современного развития международных отношений) «Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг 1769-1774 гг.». Несмотря на некоторую критику А. Орлова, более лестных оценок в целом историк не давал никому.
«Именно Алексей Орлов с самого начала дал понять Екатерине, до какой степени может быть полезна в борьбе с Турцией помощь греков и на суше, и на море». «Предприятие было такое сложное, хлопотливое, такое рискованное, сопряженное с такой массой непредвиденных дипломатических случайностей и военных затруднений и препятствий, что ни адмиралам, ни морякам Спиридову, Грейгу, Эльфинстону, какими бы дельными людьми в своей области они не были, нельзя было поручить верховное руководство им. Екатерина знала, к кому ей следует обратиться. Из всех людей, которые помогли ей в свое время совершить государственный переворот, Алексей Орлов не только сыграл наиболее решающую, капитальную роль, но и показал себя человеком, абсолютно ни перед чем не останавливающимся…».
«Он заслужил такое положение, что в самых трудных случаях он не искал, а его искали, не он просил, а его просили, и просительницей оказывалась иногда самодержная владычица Российской империи». «Умный, дерзостный, храбрый, любящий риск, но вместе с тем расчетливый, не боявшийся ни пули, ни ответственности…».
Всего в экспедицию были посланы 5 эскадр. Первой отправилась из Кронштадта в июле 1769 года эскадра адмирала Григория Андреевича Спиридова…
В общей сложности в Средиземноморье отплыли 21 линейный корабль, 5 фрегатов и 13 транспортов. Совокупный личный состав Первой Архипелагской экспедиции составил более 17 тысяч человек, чуть ли не половина из них относилась к десанту.
Эта беспримерная экспедиция стала первым в истории русского флота океанским эскадренным плаванием военных кораблей, с участием в боевых действиях вдали от своих берегов. Такое крупное морское соединение смогло просуществовать – всем на удивление! – около 5-ти лет во враждебных водах, с ограниченными возможностями пополнения и ремонта судов.
Провести корабли долгим путем, близ берегов Франции, враждебной тогда к России, с союзными ей Испанией и Неаполитанским королевством было непросто, но капитаны справились, хотя и не без потерь. Первой в Средиземное море вошла эскадра многоопытного Спиридова и сопутствовавшего ему Грейга. Их корабли стали главной силой в Чесменском сражении. Позже к ним присоединился Эльфинстон, но у командующих эскадрами сразу же обнаружилась взаимная неприязнь. Прибывший из Ливорно А.Г. Орлов положил конец распре, показав, кто есть истинный главнокомандующий.
…Весна 1770 года ознаменовалась первой победой русских в Средиземноморье. После шестидневной бомбардировки была взята Наварринская крепость. А.Г. Орлов прибыл из Ливорно как раз к началу этой недолгой осады, и действия его были решительны: в первой половине 1770 года на берегах греческого полуострова, на островах Архипелага высадился русский десант, к нему тут же присоединились греческие повстанцы. Отряды складывались разнородные и недостаточные, так что занятые крепости и территории приходилось вскоре и оставлять, но, как бы то ни было, отвлекающая малая война была в помощь главным русским силам, наступавшим под командованием Румянцева с севера.
Хиосский бой
Появление вооруженной русской экспедиции в турецких водах имело широкий европейский резонанс. Все ждали морского сражения. Сражения, в котором бы флот сухопутной державы померялся огнем и мужеством с флотом морской страны, не один год державшей в страхе Средиземноморье.
Хронология событий такова... В конце мая 1770 года соединились эскадры адмирала Спиридова и контр-адмирала Эльфинстона. Порта уже не могла не отреагировать на этот вызов. По приказу султана Мустафы III командующий турецким флотом Хасан-бей решил в кратчайшие сроки уничтожить русские корабли, измотанные дальним переходом. И избрал для этого очень удобное место – в узком Хиосском проливе, отделяющем остров Хиос от берегов Малой Азии, недалеко от крепости Чесма.
Поутру 24 июня 1770 года на горизонте, неподалеку от Чесменской бухты, турецкий флот был замечен, и Алексей Орлов, не мешкая, распорядился всем кораблям идти на сближение и атаковать турок. То была прелюдия Чесменского сражения – Хиосский бой.
Турецкий флот был почти в два с половиной раза больше – 73 корабля против 30 русских, значительно превосходил и числом пушек – 1430 против 840. Командующий турецким флотом был совершенно уверен: следуя классической тактике линейного боя, русские корабли, выстроившись в линию, параллельную противнику, попадут под сокрушительный огонь турецких орудий.
Адмирал Г.А. Спиридов предложил перед боем такой план: вести атаку неприятельских линейных кораблей, двигаясь перпендикулярно к ним на боевом порядке. Это был подлинно революционный маневр, не имевший прецедентов в военно-морском деле. Диспозиция боя была вынесена на совет, в котором участвовали: главнокомандующий генерал-аншеф А.Г. Орлов, адмирал Спиридов, контр-адмирал Эльфинстон, капитан-командор Грейг и двое от гвардии – генерал-майор князь Ю.В. Долгоруков, и генерал-майор граф Ф.Г. Орлов (родной брат Алексея Григорьевича). Окончательное решение принял главнокомандующий.
Согласно плану атаки, напрочь отвергавшему традиционную тактику линейного боя, к которой изготовились турки, 9 русских линейных кораблей при поддержке 3 фрегатов и бомбардирского судна «Гром» должны были двигаться кильватерной колонной. И подойдя к неприятельскому флоту под прямым углом (вот она, принципиальнейшая новация!), сблизиться с его первой линией из 10-ти линейных кораблей, где был и 100-пушечный парусный гигант «Капудан-паша» («Капитан-паша»), до дистанции пистолетного выстрела и проходить вдоль нее, нанося удар по турецкому авангарду из корабельных орудий.
Утром 24 июня, при легком ветре, русская эскадра вошла в Хиосcкий пролив и в 11.00 по приказу главнокомандующего А.Г. Орлова «Всему флоту атаковать неприятеля!» построилась в кильватерную колонну, когда корабли следуют друг за другом, по пятам. Согласно диспозиции, расстояние между русскими кораблями не должно было превышать половины кабельтова, то есть примерно 90 метров. Это был невероятно рискованный маневр, так как эскадра подвергалась продольному огню части кораблей турецкой первой линии. Расчет строился на быстром сближении с противником, что позволяло минимизировать потери.
Не открывая огонь до срока, к полному недоумению турок, русские корабли шли в три колонны. В первую колонну входили, в порядке следования, линейные корабли «Европа», «Святой Евстафий», на котором держал флаг командующий авангардом адмирал Спиридов, «Три святителя», а также фрегат «Святой Николай». В кордебаталию (центр эскадры) входили «Святой Януарий», «Три иерарха», на котором держал флаг командующий этой колонной капитан-командор Грейг (на этом же корабле находился и главнокомандующий граф Орлов), «Ростислав», также 32-пушечные фрегаты «Надежда Благополучия» и «Африка».
Арьергардом (линейные корабли «Не тронь меня», «Святослав» и «Саратов») командовал контр-адмирал Эльфинстон. Но корабли Эльфинстона отстали от авангарда и кордебаталии, и прибыли к месту событий, когда они уже закончились. А значит, в Хиосском сражении 6 русских линейных кораблей и 3 фрегата сражались против 16 линейных кораблей и 6 фрегатов неприятеля. Турецкие корабли открыли огонь по русской эскадре, едва она подошла на расстояние залпа – 500 метров. Но русские ответили из своих орудий только тогда, когда в 11.30 три корабля авангарда подошли на ближнюю дистанцию и круто развернулись. Головной корабль «Европа», которым командовал 31-летний капитан первого ранга Ф.А. Клокачёв, открыл огонь всем бортом. Следующие за «Европой» дали первый залп, повернув перед тем к северу. И – началось...
Вскоре запылало турецкое адмиральское судно, подожженное пушечным огнем с «Европы» и «Святого Евстафия»; но последнего течением снесло прямо на объятый огнем турецкий флагман. К этому времени «Святой Евстафий» из-за перебитых вражеским огнем снастей потерял ход и управление, и ветер навалил его на «Реал-Мустафу». Русские моряки пошли на абордаж, разгорелась жесточайшая схватка непосредственно на верхней палубе турецкого корабля. Турки, как горох, посыпались за борт, чтобы вплавь добраться до своего берега.
Между тем пламя начало перекидываться на флагман русского авангарда. Русские моряки пытались на шлюпках оттащить свой корабль от турецкого, но – безуспешно… Настал роковой миг, когда горящая грот-мачта «Реал-Мустафы» упала на палубу «Святого Евстафия», в непосредственной близости от крюйт-камеры, из которой канонирам подавали снаряды и порох для непрерывной стрельбы по врагу.
Капитан Круз приказал залить крюйт-камеру, но почти сразу же искры и головни от грот-мачты попали в открытый люк порохового погреба, и через секунду-другую раздался страшный взрыв со всполохами пламени. «Святой Евстафий» взлетел на воздух вместе со своим экипажем, а за ним и «Реал-Мустафа»…
Вот как описала в письме Вольтеру дальнейшие события императрица Екатерина II: «Граф Алексей, видя в пылу сражения адмиральские корабли [«Святой Евстафий» и «Реал-Мустафу»] на воздухе, считал своего брата погибшим. Тогда он почувствовал, что он человек, и упал в обморок, но скоро пришедши в себя, он приказал поднять все паруса и бросился своим кораблем на неприятеля…».
Добавим: когда Алексей Григорьевич на несколько секунд потерял сознание, он едва не рухнул за борт – его успели подхватить буквально в последнее мгновение.
Но Фёдор Григорьевич остался жив: буквально за минуту-другую до очевидного столкновения он, как и Спиридов, перебрался на шлюпке на еще относительно исправный линейный корабль «Три святителя», чтобы участвовать в выполнении задач, поставленных перед кораблями первой линии уже оттуда. Подобная практика, когда командный состав флотского соединения переходит с поврежденного корабля на боеспособный – обязательна во всем мире, а вот командир корабля действительно обязан покинуть его последним. Как и поступил Александр Круз, командир «Святого Евстафия», до последней секунды руководя спасением корабля, и взлетел на воздух вместе с экипажем. Но Крузу очень повезло: упав на воду и не потеряв при этом сознания, он ухватился за обломок мачты…
Главная битва
После гибели своего флагмана «Риал-Мустафы» и тяжелейших повреждений на «Капудан-паше», командиры турецких кораблей, удостоверившись воочию, что русские побеждают, окончательно пали духом. Они начали рубить канаты, чтобы спастись бегством в глубине бухты.
Дав сигнал общей погони, главнокомандующий А.Г. Орлов загнал весь турецкий флот в Чесменскую бухту, как бы поторопив турок, чтобы не опомнились и не сообразили, что оказались в капкане.
Сколько же потеряла соединенная русская эскадра в Хиосском сражении? Из-за взрыва на «Святом Евстафии» не менее полтысячи человек. Потери турок были более внушительны. А главное, что в стратегическом отношении турки проиграли русским, и очень ощутимо. Выбраться на средиземноморский простор через узкую горловину Хиосского пролива, «закупоренную» русскими кораблями, они уже не могли.
25 июня, в 5 вечера, А.Г. Орлов собрал военный совет. Именно в это время бомбардирский корабль «Гром» открыл по турецким кораблям в Чесменской бухте огонь из мортир и гаубиц.
Вновь приведем строки академика Е.В. Тарле, потому что трудно лучше его обозначить всю ответственность момента и в самом буквальном смысле историческую роль главнокомандующего в принятии решения: «Наступила навеки памятная ночь с 25 на 26 июня 1770 года. Море было залито лунным светом. С русских судов вполне отчетливо было видно, что делает турецкий флот в бухте, куда бежал под прикрытием береговых батарей…
Алексей Орлов не был моряком и не мог поставить себя в ряд со Спиридовым или Грейгом. Однако он знал, что только он может взять на себя страшную ответственность за возможное поражение русской эскадры, которой негде будет, может быть, даже отдохнуть и чиниться в случае беды. Прочной-то базы не было вовсе… Не впервые было Алексею Григорьевичу ставить на карту и свою жизнь, и честь, и судьбы России. До сих пор выводили энергия, вера в себя, счастье. Он решился…».
Из заключительного слова главнокомандующего графа А.Г. Орлова на военном совете 25 июня 1770 года. «Наше же дело должно быть решительное, чтобы оный флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь, в Архипелаге, не можем мы и к дальним победам иметь свободные руки; и для того, по общему совету, положено и определяется: к наступающей ныне ночи приуготовиться…».
…Главная роль в грядущей атаке на турецкие корабли отводилась брандерам – в парусном флоте кораблям, нагруженным легковоспламеняющимися либо взрывчатыми веществам, используемым для поджога и уничтожения вражеских судов. К ночной атаке привлекли 4 линейных корабля, 2 фрегата, бомбардирский корабль, который к полуночи стал на якорь так, чтобы доставать турецкие корабли и береговые батареи снарядами через свои корабли – его вооружение из мортир и гаубиц вполне позволяло это, а также, понятно, четыре брандера.
Первыми из линейных кораблей открыли прицельный огонь «Европа», «Ростислав», «Не тронь меня». В самом начале новых суток, уже 26 июня, один из турецких кораблей взорвался из-за перехода пламени с горящих парусов на корпус. Огонь быстро распространился на соседние корабли, стоявшие в неимоверной тесноте чуть ли не вплотную друг к другу.
В 2.00 русские корабли прекратили огонь, и в дело вступили брандеры… Турецкий линейный корабль взорвался, а вслед за ним загорелись и стоявшие рядом с ним. В приближении к 2.30 взорвались еще три линейных корабля флота Блистательной Порты, потом еще один, к 5.30 еще шесть, в седьмом часу – одновременно – еще четыре.
К 8.00 бой был завершен. Турецкий флот в Чесменской бухте прекратил свое существование…
Разгром неприятеля был абсолютным (турецкий флот потерял все лучшие свои корабли!), о чем засвидетельствовали и официальные турецкие документы. А ведь до этого турки ни в грош не ставили российских моряков.
26 июня 1770 года русский флот не потерял ни одного корабля! Число его тогдашних потерь определяется обычно в 11 человек, примерно в тысячу раз меньше, чем у турок!
«Сказочный русский морской поход, который, по предсказаниям чуть ли не всей Европы, мог завершиться страшной катастрофой, завершился блистательной победой», – так с полной объективностью констатировал академик Е.В. Тарле в исследовании, цитаты из которого уже приводились.
…Русские корабли ушли из Греческого Архипелага только после заключения с Турцией в июле 1774 года Кучук-Кайнарджийского мира на очень выгодных для России условиях. К тому времени российский флот полностью доминировал в территориальных турецких водах.
…Братьям Орловым рукоплескали везде, где бы не оказывались они на пути в Петербург. Ведь при всех ведущих европейских дворах великолепно понимали значение победы при Чесме, аннулировавшей могучий турецкий флот на долгие годы. Но главным было иное. В Архипелагской экспедиции граф Алексей Григорьевич с честью выдержал сложнейший экзамен на политическую и ратную зрелость, прославив военно-морскую мощь России далеко за ее пределами.
По распоряжению Екатерины II для прославления победы был создан мемориальный Чесменский зал в Большом Петергофском дворце (1774–1777), воздвигнуты два памятника этому событию: Чесменский обелиск в Гатчине (1775) и Чесменская колонна в Царском Селе (1778), а также построены Чесменский дворец (1774–1777) и Чесменская церковь святого Иоанна Предтечи (1777–1780) в Санкт-Петербурге. В память о Чесменской победе были отлиты золотые и серебряные медали.
Граф Алексей Орлов получил право присоединить к фамилии наименование Чесменского.
Нам осталось лишь добавить два факта к этой триумфальной истории. Первый касается бухты Вильфранш, что на Лазурном берегу Франции. Она одна из самых глубоких в Средиземноморье – 95 метров и может принимать крупные суда. В местной цитадели сохранилась памятная плита с текстом на французском и русском языках: «Вы находитесь перед бухтой Вильфранш, ранее называемой бухтой Орловых».
Оказывается, Алексей и Фёдор Орловы, ознакомившись в 1769 году с бухтой, рассудили, что однажды Россия может оказаться без выходов в Средиземное море, да и в Чёрное тоже. И приобрели за свои деньги эту бухту как потенциальную стоянку русских кораблей, заплатив на 50 лет вперед. А потом передали ее в казну. И бухта на долгие годы стала базой Российского императорского флота.
А через 80 с лишним лет Россия потерпела поражение в Крымской войне и лишилась права иметь флот на Чёрном море, а также привычных для базирования портов в Средиземноморье. Вот тогда-то и пригодилась бухта Вильфранш, выкупленная для России братьями Орловыми! Ведь русские корабли имели право на стоянку там на рейде и пополнение припасов (а для пополнения углем в Вильфранш имелась русская угольная станция).
Добавим, что в 1990 году в этом городе были установлены три бюста – Алексея Григорьевича и Фёдора Григорьевича Орловых, а также флотоводца № 1 России, непобедимого Фёдора Федоровича Ушакова, который тоже заплывал в Вильфранш. Да, далеко смотрел граф Алексей Григорьевич, чуть ли ни на век вперед!
...А в июле 2012 года Президент Российской Федерации Владимир Путин внес поправки в закон «О днях воинской славы и памятных датах России», которые дополняют перечень дней воинской славы датой 7 июля – Днем победы русского флота над турецким флотом в Чесменском сражении.
Алексей Плотников, краевед
Видновские вести. - 2017. - 17 нояб. - № 80. - С. 14-15.